Back country! Назад в деревню!

Вероника Сорокина

Фото: Руслан Кочетков

Уже четвертый год подряд в ранних числах июня-месяца в ущелье Адыл-Су чудесным образом появляется маленькая уютная деревенька. Разноцветные домики стоят вдоль горной реки, красны девицы на вечерней заре ходят за водой, добры молодцы огонь добывают из газовых горелок, туры скачут и прочая живность (пограничники, гляциологи всякие), птицы поют… Загляденье!

Чудной народ в той деревне живет. Сказывают, что каждое утро ни свет ни заря сельский староста звонит в колокол, оживает сонная деревня, выползают из разноцветных домиков ее жители с узкими глазками на обгоревших от солнца физиономиях. Кто телемарки надевает, кто обычные лыжи, а кто и вовсе ничего не надевает, а цепляет на спину диковинную штуку, как будто две хорошие лыжи вместе сложили и загнули с обоих концов. Называют они ее бордом. И идут эти странные люди вверх по леднику, вдоль морены, вдоль ледопада, осторожно обходят трещины, и идут, и идут по снежному полю, медленно-медленно, с каждым шагом становясь все менее и менее заметными, пока совсем не превратятся в маленькую темную точку и не исчезнут из виду.

Жители деревни за работой

А куда идут? Кто их ведает. Сказывают, что взбираются они на заснеженные вершины, что несметные сокровища дивных красот открываются их взору со всех сторон, что сердце замирает, глядя, как из густого тумана вырываются на волю острые пики сванских гор. И вот, оглядевшись вокруг, задумавшись на секунду, мысленно призвав на помощь осколки разума, которые остались верны хозяину, они срываются с самого верха и мчатся вниз, забыв обо всем земном, что есть на этом свете. Нет. Ну вспоминают, конечно. Когда падают. Но тут же снова забывают. И мчатся дальше, пока не примчатся вниз в свою деревню. И так каждый день за редким исключением.

Поговаривают, что жители в той деревне веселые и добрые. Гостям рады. А коли придется по душе гостю такая жизнь, то и совсем остаться там можно. Вот и меня узкая тропинка над бурной горной рекой привела в эту самую деревню.

Ну что ж. Давайте знакомиться. Два добротных домика фирмы MSR на центральной улице принадлежат местной власти. В одном из них и живет тот самый сельский староста, что, глянув утром на небо и оценив обстановку, громко звонит в колокол, призывая жителей деревни насладиться свежестью раннего утра.

Собственно говоря, в деревне этой царит двоевластие. И в этом самом домике живет еще один сельский староста. Живут они мирно. Не ссорятся. У каждого своя вотчина. Один водит за собой лыжников и телемаркеров, другой – бордеров. Кто из них радует деревню по утрам колокольным звоном, так никто и не знает, ибо просыпаются они раньше всех.

По соседству в таком же домике живет архитектор, строитель и ангел-хранитель этой деревни. Суровый и неприступный в минуты глубокой задумчивости, словно каменное изваяние, возвышался он в часы заката над нашей поляной, сидя на морене и размышляя о … Впрочем, нам не дано знать, о чем он размышлял. Иногда все же он спускался с морены и бесшумно растворялся среди суетливых жителей деревни.

Неподалеку стоял еще один домик. В нем жили две лыжницы. То и дело с домиком приключалась беда: то горящий спальник оттуда выносили и газовую лампу, всю в пуху, то крыша протекала со всех сторон, а в сильный ливень даже снизу вода протекала в этот многострадальный дом. Спасали его всем миром.

Дальше расположились в хаотическом беспорядке домики бордеров.

На соседней улице жили телемаркеры. Да. Да. Эти потомки скандинавских охотников появились и в наших горах. И среди них – настоящее божество на лыжах, с развевающимися по ветру длинными волосами и деревянным шестом в руках вместо двух подпорок, называемых лыжными палками. Это немецкий гуру телемарка Marc Andre Kuenkele.

Был в нашей деревне и местный сельский клуб – «Arena» фирмы Vauder. По вечерам оттуда доносились ароматные запахи изысканных блюд, коими не успевал удивлять присутствующих всеобщий любимец – итальянец Икаро. И звенела там человеческая речь на всех языках: немецком, итальянском, английском, русском и даже балкарском, в знак почтения к народу, населяющему эти горы. Были и песни, и пляски. Благо, места хватало на всех. Был в клубе один парадный вход. И несколько черных выходов, через которые добрые люди разносили по своим домам тех, кто уже не мог продолжать веселье…

В общем, жизнь кипела и бурлила, как в настоящей горной деревне, со своими бедами и радостями, напряженной работой и чувством глубокого удовлетворения, оттого что день прошел не зря, ну и… с традиционным отдыхом в сельском клубе.

А если кто любил уединение и созерцание, можно было взобраться на морену, у самого подножия которой расположилась наша деревня. Оглядеться вокруг, вдохнуть едва уловимый аромат, витающий в воздухе после дождя, почувствовать дыхание гор, то легкое, как звон воды, летящей с небольшого уступа, то зловещее, как грохот падающих камней, пройти сквозь радугу, один конец которой растворялся в снегах Джан-Тугана, а другой спускался на морену… Горы оживают, когда узнаешь их название в переводе с балкарского языка. Вот Северная Черная Вершина (Чегет-Кара), вот Большая Черная Гора (Уллу-Кара), за ней еще одна Черная Вершина (Баш-Кара) – стоят, словно черноглазые красавицы в снежных платьях и венках из белых облаков. Бог знает, сколько тайн хранят они в складках этих платьев, похожих на ледниковые трещины. Не иначе – Душа рождается здесь. Джан-Туган – это Рождение Души. И кажется, что нет ничего более совершенного и прекрасного, чем эта Гора, когда расступаются густые облака, обнажая ее строгие черты.

А на поляну спустилась ночь. Деревня засыпает. От ночных звезд светло. Отчетливо видны силуэты гор. Кто-то молча принесет воды. Заварит чай. Завтра будет хлопотливый день.

И вот ранним утром на огромном ледниковом поле аккуратно протянулась тоненькая ниточка из черных точек, похожих на бордеров из нашей деревни. Телемаркеры же расползались по всему леднику, как известные насекомые, и собрать их в одну кучу стоило больших трудов. Идти тяжело. Но придает силы мысль о цели нашего предприятия – о восхитительном спуске с новой вершины. И так много сил придает эта мысль, что итальянец Икаро не выдержал и пустился впляс не снимая лыж на последних метрах подъема на перевал Гумачи. А сельский староста, не выдержав такого эмоционального накала, схватил свой сноуборд, словно он был гитарой, и беззвучно на нем аккомпанировал. А спустя некоторое время все мы помчались вниз, отплясывая свой собственный танец на лыжах, телемарках и сноубордах в вихре снежных брызг.

Тонкая паутина из наших следов покрыла ледник Джанкуат. И мы бесконечно запутались в этой паутине. Невозможно крепко держит она нас. А каждое движение затягивает в нее все глубже и глубже. И совсем не хочется бежать из этого сладкого плена… Хочется плести эту паутину дальше и дальше. Глядишь, кто и попадется в нее с укатанных ратраком трасс…

Как-то раз я взобралась на морену, сидела на большом камне, смотрела на заснеженные вершины и слушала шум ветра. А, глянув вниз, не увидела своей деревни на привычном месте. Исчезла, словно и не было ее вовсе. И даже следов никаких не осталось. Может, приснилось?

Главные действующие лица:

1. Сельский староста – Руслан Кочетков, гид/горные лыжи;
2. Сельский староста – Макс Панков, гид/сноуборд;
3. Архитектор, строитель и ангел-хранитель деревни – Артур Кузнецов/организатор Backcountry-лагеря в Адыл-Су
4. Гость деревни и автор этих строк – Вероника Сорокина/freeskier